О пользе взгляда в ночное небо
Если ты оказался в середине комплекса сверхскоплений Рыб–Кита, то найти путь домой на Землю тебе будет не так-то просто.
Куда лететь-то из этого чёртового комплекса? Где я?? Надо осмотреться. О, кажись, я в Ланиакейском сверхскоплении — это же наше сверхскопление! Йоу! Повезло. Тут 100’000 галактик, но мне нужна только одна — мой родной Млечный Путь. Хорошо, но дальше-то куда, в какое скопление? Какое выбрать: Гидры? Или Павлина-Индейца? Или шо? Кажись, вот это — скопление Девы, я через него, по-моему, сюда и прилетел. Дева, Virgo… Да, по-моему, оно.
известный мем, подредактированный
Да, точно, это наше скопление. Так, а в Деве куда поворачивать-то? В Скульптора?.. Нет, это не то, мне надо найти Местную группу галактик. О, вот она! Ура!
А вот и Местная группа — супер! Теперь надо найти мою рiдну галактику. Тут промахнуться сложно: хоть галактик в Местной группе под сотню, но крупных всего две: Андромеда и шоколадный батончик Milky Way. Если не слепой, то угадаешь, которая галактика твоя. Со временем они сольются в одну, и уже сливаются, но до столкновения пока очень долго, можно расслабиться и спокойно почитать газетку “Вечерний космос”.
Древние греки считали, что Млечный Путь — это пролитое Герой грудное молоко. Столько звёзд! Молока у Геры, видимо, было много, и Геракл голодным не остался. Шумеры считали, что Млечный Путь — это отрубленный хвост чертовки Тиамат, но нет, совсем непохоже. Да и поди их разбери, древних, чтó им там привиделось чёрными ночами.
Заблудиться в Млечном Пути среди сотен миллиардов его звёзд немудрено. Глаза разбегаются. Спросим у прохожего, точнее, пролётного:
— Любезнейший, с космическим приветом! Мне бы попасть с небес на Землю. Тут вот написано Carina-Sagittarius — мне туда?
— Не, братан, тебе на следующей: будет написано Orionis. Рукав Ориона. Смотри, не проскочи, а то в огромный Perseus угодишь, а оно тебе надо?
— Ни. Мне на Землю надо. Бывал на Земле?
— Ни. Короче, мужик, лети в рукав Ориона, а там спросишь.
— Мерси, мон ами. Скажи, а почему у вас тут всё по-латински написано?
— Ваш Овидий нас так назвал, с тех пор и осталось. Ладно, vale, astronaute, Gagarinus tecum.
Табличку Oriоnis действительно легко не заметить, рукав совсем маленький. В рукаве Ориона треба найти Местный пузырь — о, вот он! А в пузыре — что там за яркая звезда? Не по имени ли Солнце? Да! Ура! Почти дома, значит.
Так, вот он, наш Сатурн, тут не спутаешь. Дальше гигант Юпитер, тут не промахнёшься. А теперь сбавляем обороты, притормаживаем. Через одну выходить.
“Что за бред? ↑ К чему это?” — резонно спросили бы меня, если бы я закончил здесь. А это к тому, что я в 1001-й раз задумался о бездонности нашей Вселенной и о нашем месте в ней. Вышел глубокой ночью с сигареткой на террасу, посмотрел на небо, потом взял астрономический справочник, научный калькулятор и сделал несколько простых расчётов.
↑ кликабельно
250 миллионов световых лет понадобилось бы, чтобы проделать “пройденное” мной выше расстояние. Это свету понадобилось бы, а не мне, простому белковому и бестолковому смертному. Если бы я проделал описанный путь на реальном земном “Вояджере-1” Made in USA, то мне понадобилось бы больше 4 триллионов земных лет, то есть в 318 раз больше, чем возраст всей нашей Вселенной, всего нашего бытия. Немоделируемо! Невообразимо! И то, скажите спасибо, шо я выбрал “лёгкий” пример с Рыбами-Китом, а не более длинный отрезок.
Теоретически Вселенная имеет динамические границы, но в нашем земном понимании это бесконечность. Дай бог, если через 10 лет на жалкий соседний Марс полетим, и Марс — это предел наших возможностей. Даже соседняя Венера недоступна для пеших прогулок под луной.
Никуда мы отсюда не денемся. Мы крутимся вокруг своей оси: день да ночь, сутки прочь. Мы крутимся вокруг Солнца: зима да лето, спасибо партии за это. А вместе с Солнцем мы крутимся вокруг центра Млечного Пути, что в созвездии Стрельца, со скоростью 828’000 км/ч. Немножко быстро, но один оборот Солнца вокруг центра в Стрельце (галактический год) — это, на минуточку, 240 миллионов земных лет.
Наш Млечный Путь тоже, до речи, крутится вокруг сверхмассивной чёрной дыры, но щас не об этом. И так уже голова кругом.
Последний раз наше солнышко (и мы вместе с ним) было в нынешней точке Млечного Пути, когда на нашей Земле произошло массовое Пермское вымирание, третье массовое вымирание из пяти (динозавров ещё не было, они появятся чуть позже, чтобы сняться в кино и преставиться в Пятом вымирании). А тогда, в Третьем, в океанах сгинуло >90% организмов, на суше сгинула половина — куда смотрел WWF? Тогда закончился пермь (а с ним и палеозой до кучи), начались триас с мезозоем, и было у нас не очень: метан зашкалил, уровень CO₂ был в шесть раз выше, чем сейчас — видимо, ихтиозавры не берегли природу. В общем, сейчас мы снова в той же точке Млечного Пути, и снова здрасте, только у нас теперь не ихтиозавры, а Соцпартия, политкорректность и камеры наблюдения на каждом столбе для “нашей же безопасности”.
Так и живём. Где-то во Вселенной мы крутимся вокруг небесных тел, шо твой аттракцион “Сюрприз”, и мы настолько ничтожны, шо я вас умоляю. И тут мы ещё не говорили за Хаотическую теорию инфляции, по которой вселенных — огромное множество, каждая со своим пространством-временем и со своими физическими константами. Это уж совсем запредельно, хотя и вполне возможно.
Наша любимая Земля-матушка составляет 6×10⁻²⁸ от массы Вселенной — такой вот жалкий коэффициент в жалкой минус 28-ой степени.
И это только по сравнению с обычной — барионной — материей. Для полноты картины я попытался добавить массу тёмной материи и тёмной энергии, впервые в жизни с восторгом применив знаменитое уравнение E=mc², но я запутался в порядках и методах. Предоставим расчёты учёным, а не троечникам-самозванцам. Поэтому берём в расчёт только маленькую барионную материю, но это тоже впечатляет.
Как это вообразить, 6×10⁻²⁸ от массы Вселенной? Возьмём пустыню Сахару от Хургады до Атлантики — нехай это будет вся наблюдаемая Вселенная по массе. Возьмём одну песчинку из этой безбрежности. Разделим ту песчинку на 397 частей. И вот та одна четырёхсотая часть одной песчинки и будет массой нашей Земли. Немножко маленькая икс-эсочка.
Друзья, мы — ничто во вселенской бескрайности. Нас, считай, нет. Эти строки вам пишет никто из ниоткуда. Одной 397-ой долей песчинки легко пренебречь — исчезнет Земля, никто и не заметит (а Кому, собственно, замечать?). Вы увезёте из Сахары долю песчинки, не видимую невооружённым глазом — Сахара почувствует? Вот не будет Земли — что изменится? Ну, ближайшие планеты чуть изменят свои орбиты, Луна отлетит в тартарары — и всё, больше ничего во Вселенной не произойдёт, никто и не почешется. Даже если бы и было, Кому чесаться.
То, что мы собрались в виде белковой органической жизни — это результат молекулярной комбинаторики, а затем эволюции с её естественным отбором и мутациями. Жизнь легко могла и не появиться, но в череде постоянных молекулярных комбинаций углерод стал образовывать сложные связи, ставшие органическими, а внешняя среда оказалась химически благоприятной — и voilà, бонжур вам у вашей хатi.
Нам сильно повезло: среди инфузорий и водорослей мы, один из видов высших приматов — единственные, кто достиг уровня личности. И чем мы, личности, занимаемся? Как мы используем этот шанс в течение долгих двенадцати тысячелетий нашего Голоцена с тех пор как отступил Ледник?
Да так, не очень… В основном, воюем. Иногда за ресурсы (колонии), иногда за женщин (сабинянки), а так, по большому счёту, за куски земли, за амбиции королей и за идеологию.
Мы придумали себе “нации”, границы, флаги и разных антропоморфных существ из пыльного народного эпоса и давай за них рубиться насмерть: этому мама в детстве читала “Буратино”, а тому папа — “Чиполлино” — и давай устраивать друг другу Варфоломеевскую ночь во имя героев сказок: этот герой с бородой, тот без, этот с головой шакала, как Анубис, а тот вообще с хоботом, как Ганеша. И так веками: “В моей Книге сказано так!” — “Нет, в моей — так!” И — перо под ребро.
Timeo hominem unius libri — боюсь человека одной книги… А прочитать книгу соседа — нет? Или ещё лучше — всем вместе переключиться на более содержательную литературу — нет?
☹︎ Вместо братства и солидарности у нас идеологемы;
☹︎ Вместо свободной торговли — таможни;
☹︎ Вместо свободного мнения — цензура и виселицы для инакомыслящих;
☹︎ Вместо свободной мысли — войны “за Чиполлино”;
☹︎ Вместо свободной любви — институт брака и запреты давно умерших старцев, не знавших и миллиардной доли из того, что знаем мы (один цитировал только одну-единственную книгу, другой вообще читать не умел);
☹︎ Вместо сотрудничества — интифада;
☹︎ Вместо либертарных коммун — государства;
☹︎ Вместо понимания единства нашего дома — разделение Земли на “нашу” и “не нашу”.
☹︎ Вместо понимания неизбежности естественных колебаний температуры планеты (осевая и апсидная прецессии, эксцентриситет орбиты, климатические циклы Миланковича) и спокойной дискуссии, основанной на фактах и здравом смысле — у нас диктат левых с единственным доводом с их стороны: визгом;
☹︎ Вместо свободы, наслаждения жизнью и возделывания садов на нашей уникальной чудесной планете, песчинке разума посреди Пустоты, у нас минные поля и то, что их порождает: флаги и напряжённые, как на горшке, лица с рукой на сердце во время исполнения сомнительных по художественной ценности музыкальных произведений в бравурном мажоре.
И мы считаем всё это ↑ нормальным. А так, типа, заведено. А кем заведено? А как, типа, иначе? Можно иначе! Иногда достаточно посмотреть на звёздное небо и крепко подумать о нём и о нас. Очень помогает!
Мы действительно “высшие” после этого ↑? А понимаем ли мы в принципе, что такое пространство и время и понимаем ли мы наше реальное место в них? Боюсь, что пока нет.
Помимо вышеназванной ботвы у нас ещё и — ta-dam! — угроза ядерной вoйны, которая в 1962-м чуть было не уничтожила всё живое и не превратила нас в очередную мёртвую планету — и из-за чего? Из-за того, что одни высшие приматы посчитали себя более высшими, чем другие? Из-за идеологем в нашем мозгу? Из-за “Чиполлино”? Зачем мы вообще эволюционировали и взяли контроль над планетой, если в результате нашего контроля получается такой кошмарный шит?
Мы — одни. Никому до нас нет дела, да и некому иметь до нас дела, ведь Там, за стратосферой — мёртвая, холодная (3° по Кельвину), бескрайняя чернота. Мы предоставлены сами себе, нас никто не спасёт, никто не знает о нас — тончайшем слое органики посреди Ничего. Что и в котором часу я ел, с кем я провожу время, в какой день недели я отдыхал и адресовал ли я написанные не пойми кем слова в космическую Пустоту, глядя на текст, статую или картинку — никому это не интересно. Никто там не слушает хотя бы потому, что нет Того, Кого могли бы заинтересовать нейронные импульсы только что сформировавшихся приматов на никому не известном небесном теле, на 1/397-ой от песчинки.
Мы — люди, мы — смертные, и нам очень, по-человечески очень хочется, чтобы Кто-то был, чтобы думал о нас и заботился, чтобы был План, чтобы мы были частью этого Плана, но… увы. Всё сами.
И это прекрасно!
Нам хочется думать, что мы ого-го! Но… во вселенском масштабе — нас нет. Мы существуем в пределах статистической погрешности “на краю Ойкумены”. Мы не осознаём, ктó мы, живые существа, в реальности: тонкая 25-километровая (20 км над поверхностью + 5 км под нею) плёнка органических углеродных соединений в безбрежности бесконечного Космоса.
Посреди Бездны.
Да-с… Грустно за нас, за наш вид homo sapiens, обидно за мелочность наших интересов. Стыдно перед гравитацией и электронными связями, которые обусловили бытие. Даже перед лептонами стыдно. Они хоть и маленькие, но всё понимают.
А мы, большие — нет.
известный мем