Тащить по греческой жаре 24 литра минеральной воды меня утомило. Я присел на лавочку размять руки. На лавочке сидел какой-то мужик в рабочей спецовке и с кем-то разговаривал по телефону по-гречески. Он закончил разговор и, не переведя дыхания, обратился ко мне так же по-гречески, развивая свою начатую по телефону мысль.
Я развёл руками:
— Do you speak English?
Грек замахал на “English” руками, словно бы я показал ему химеру. Что-то сказал про инглиш и нарисовал в воздухе ноль.
— Deutsch? Français? Русский? — предложил я рабочие варианты.
— Моно эллиника! Моно! — грек был категоричен и патриотичен.
Ну моно так моно, раз стерео не получается. При таком раскладе с ним вообще на любом языке можно “говорить” с тем же успехом, хоть по-русски, хоть по-этрусски. Отчего же не поговорить, ну не сидеть же дундуком, в самом деле. Но как?
По-гречески я знал ровно два слова: здравствуйте и цацики. А, спасибо ещё. Ну, несколько корней общеизвестных: медицинских да научных. И значения личных имён. Всё.
— Эллиника zéro, сорри, — сказал я греку и тоже нарисовал в воздухе ноль. — Сорри, мужик, то есть андрос. Аглоссия. Пента логос и баста, только графо альфабет эллиники, бо физика ин схола, химия, математика: “пи”, “ро”, “хи куадрат”. Библиотека!
Грек уважительно кивнул и показал большой палец.
Я понял, что он понимает родные корни и приободрился:
— Гут у вас тут. Парадизио! Ресторантес мит гутэ цацики, фреш аэро, гелиос! Температура мегала. Таласса мит Посейдон inside.
Грек что-то мне сказал, я предсказуемо не понял ничего вообще. Но мне понравилось, что убогая коммуникация может идти хотя бы в одну сторону, от меня к нему. И я продолжил, рассуждая о погоде на языке, которого совсем не знаю:
— Ин Швейцария, пардон, ин Гельвеция — гелиос микрос, микроскопикус. Европа бореалис: криотерапия, бу-эээ! Крио ин Галлия est, розумiєш? А вот тут ин Эллада гелиос ого-го, макрос! Фотоны экс гелиос. Космос!
Как ни странно, грек всё понял. И что-то мне ответил.
— Гельвеция… — я перешёл на культурологическую стезю. — Юлиус Кесар Genevam vidit et dixit: “О, майн гот! Только не это!” Eh bien voilà, андрос, так и живём ин Генева. Ничего не изменилось с хроноса Цезаря.
Даже на эту славяно-латинскую околесицу грек что-то мне сказал. Может, даже согласился?
Я продолжил расхваливать его страну:
— История, понимаешь. Акрополис. Оракулы, философия. Мега-Александр. Клеопатра. Елена ди шейнэ, — я изобразил её формы, — тохтэр фун Зевс. Медуза Горгона, Прометеуш. Голдэнэ руно, аргонавтн. Сирена такая — хоп! “Калиме-е-ера¹!”— а Ясон ей хрясь по цефалу веслом — триумф! Орфей афн лира: ля-ля-ля-си-ми-соль, ун сиренес капут. Ника!
Грек слушал мой варварский экскурс в свою богатейшую культуру раскрыв рот. Я продолжил:
— Пантеон афн Олимп, Зевс ун зайн шейнэ гимна гинеко Гера. Аристотель, Пифагор, поэзия. Минотавр: у-у-э-э-э! — я изобразил рога и зарычал. — Микенцн, минойцн, дорийцн, спартанцн: о-о-о, теос меус: дос из не хухры-мухры, дос из Эллада!!! Каждый петрос здесь история. Понимаешь, андрос?
Грек перебил меня, начав с жаром что-то объяснять мне, возможно, про аргонавтов или, скорее всего, Елену. Как бы узнать, что?
— Парадокс, — заключил я, ничего не поняв.
Грек стал спорить. Чтобы снизить градус “дискуссии”, я вернулся к теме восхваления Греции:
— Демос ин Эллада — гут! Гинеко — все Артемидес ун Афинес, андрейи — все Аполлонес ун Гераклы.
Он снова зачастил на своём языке, достал телефон и стал мне показывать какие-то непонятные тексты. Прочитать-то можно, понять нельзя.
— О, эврика, телефон! — обрадовался я, так как это было единственное, что я мог прокомментировать. — “Телефон” — логос эллиникос, до речи. Механизмус электроникус?
Грек посмотрел на меня как на идиота. Что-то ответил, сам этому засмеялся. Наверное, что-то типа: “Не, блин, деревянникус”. Я не понял, но растянул губы в вежливой улыбке.
Зато грек меня понимал!
Хотя с другой стороны, что тут может быть непонятного? Этот грек, но и негрек понял бы меня так же хорошо. Это же не чисто греческая местечковая тема, это же база всей нашей европейской цивилизации (наряду с иудео-христианским наследием и отчасти с римским). “Нет ни эллина, ни иудея”, как говорится (Колоссянам 3:11), в другом, правда, контексте говорится. Афродита, Троя, Герострат, суд Париса и миллион всего другого — для этого же не надо отдельно что-то изучать, это же не локальный эпос изолированного среди болот племени, а общий для всех нас культурный код, и он повсюду! Так что всё нормально, едем дальше.
Наш, с позволения сказать, разговор на секунду зашёл в тупик.
— Гидра, — я кивнул взглядом на свою воду, чтобы поддержать “беседу”. — Гидра зоя est. Оксиген ун гидроген-гидроген — синтез химика. Мистика! Агидрация ин Эллада — прямой дром к Аиду: Стикс ун Харон на баркасе. Танатос моменталус под таким-то гелиосом.
Меня вывозили только общая культура и древнегреческие корни в обычных словах. Но этих корней оказалось тáк неожиданно много в европейских языках, что хватило бы на десять таких разговоров.
Каждое моё высказывание провоцировало бурную реакцию моего собеседника. Он что-то стал с жаром мне объяснять на сильно изменённом языке Гомера. Я не понимал ничего вообще, да и Гомер не всё бы понял. Мой собеседник мог бы просто мычать — эффект (точнее, отсутствие такового) был бы таким же.
— Моментл, майн фрайнт эллин. Дай сказать хоть логос, лепту, — мне тоже хотелось высказаться, я вошёл во вкус. — Вот твоя Эллада. О-ля-ля! Интерессант ин Эллада est: музейес, палео полис, экклесиес ортодокс, иконес, евхаристия, дьяконес, архидьяконес, епископес ун архиепископес. Стиль аутентик ин Эллада, экзотика анатолика. Ортодоксия — псих эллиники!
Грек очень обрадовался, стал что-то горячо объяснять мне, кивая в сторону церкви. Значит, он снова понял.
— Ну вот, а я за шо? — поддержал его я. — Конечно! Однако, проблема: Схизма мегала. Occident налево, Анатолий направо. Папа романус налево, василевсы мит патриархн направо. Хаос, истерика, трагедия, кризис — палео проблема экс история. Ой, вэй!
Наша беседа пошла по религиозному руслу. Грек разразился тирадой, в которой, по-моему, фигурировало слово “ортодоксия”. Наверное, хвалил свою веру.
— Kyrie, eleison², — ответил я на это. — Аллилуйя.
Грек перекрестился. Довольный, достал портсигар с самокрутками, предложил мне.
— Самосад? — скептически спросил я.
— Marlboro, — обиделся грек.
Я побрезговал угощаться склеенными его языком козьими ножками, показал жестом, что не курю.
Мужик разжёг свою скрутку и продолжил свою пламенную речь. Видимо, он был огорчён Великим расколом XI века. С тем же успехом я мог бы слушать разговоры китов — я не понимал и близко, о чём говорит мой случайный знакомый. Я слушал его и соглашался со всем.
Мои руки наконец отдохнули.
— Ладно, андрос, пошёл я, — сказал я вставая. — Хронос тик-так. Зоя антропия — один сплошной марафон. А шо, андрос, не мы такие, зоя такая. Давай, бывай, дядя. Зай гезунт.
Я даже не знал, как по-гречески до свидания.
Он встал и приблизился, чтобы как-то побрататься что ли или похлопать меня по спине. Порыв был искренним и нормальным для Востока, но я отстранился — я не выношу мужской тактильности и амикошонства. Широко улыбающийся грек крепко пожал мне руку и снова что-то сказал на прощание. Я не понял ни полслова.
Из всего, что он мне говорил, я, по большому счёту, точно понял только “Marlboro”.
Вдруг вспомнил надпись на магните, националистический лозунг. Обернулся и прокричал ему:
— И Македония инэ эллиники! (“Македония — греческая!”)
Мужик чуть с ума не сошёл от счастья: по-ротфронтовски поднял кулак и что-то радостно кричал мне вслед.
Завершая свой крестный путь с водой и проклиная её, я подумал, что всё не так-то плохо, если к вопросу коммуникации на неизвестном языке ты пытаешься подойти творчески и задействовать резервы кругозора и фантазию.
Мне понравилось. Теперь на латыни надо так попробовать. Может, остался где-то носитель? Надо поспрашивать в Помпеях.
¹ “Калимера” = “здравствуйте”.
² “Kyrie, eleison” = “Господи, помилуй”: фраза из ординария мессы, идёт сразу после куплета “Misereatur”. И в “Реквиеме” это греческое включение тоже есть.