Апофеоз красоты

↑ кликабельно

Я окружил свой мир приятными вещами: эталонами метра, килограмма и литра, полезными графиками, нотным станом и квинтовым кругом. Кварцевые радио-часы отбивают секунды — ещё одну из фундаментальных констант системы СИ.

Но больше всего я люблю вот это — самодельное панно, много лет висящее у меня перед глазами и ласкающее мой взор: Периодическая система, апофеоз красоты барионной материи, которой-то, в принципе, во Вселенной кот наплакал: меньше 5%, а так-то на 95% тёмная материя и тёмная энергия. Не могу пройти мимо, не задержавшись у этого панно и не восхитившись в миллионный раз тем, как в нашем мире всё щикарно устроено.

Не будем говорить за сложнейшие атомы типа оганесона-118. Возьмём то, что составляет 98% барионной материи во Вселенной — водород и гелий.
Continue reading

Михаил Креститель

У постсоветского поколения, родившегося на восточнославянских просторах, была уже православная реальность, которую они закономерно считают нормой. Несколько иначе обстоит дело у моих ровесников и у людей старше меня.

Давайте вспоминать вместе.

1986-й год, ещё не началась Перестройка, ещё и термина такого нет. За спиной почти 70 лет атеизма, три поколения. Религии в восточнославянской жизни нет от слова “вакуум”: люди делают карьеру в советских учреждениях, дорожат своим местом, голосуют на советских “выборах” со счётом 99,5%. Люди потешаются и аплодируют, видя на сцене театра Образцова глумливую и несмешную “Божественную комедию” с Творцом в главной роли. Люди заливаются смехом, видя в любимой народной комедии одухотворённого Миронова с крестиком, несущего на коряге трусы Папанова как хоругвь. И вполне счастливы — большинство до сих пор ностальгирует по тем временам и по тем “добрым, светлым фильмам”. Continue reading

Здравствуйте и цацики

Тащить по греческой жаре 24 литра минеральной воды меня утомило. Я присел на лавочку размять руки. На лавочке сидел какой-то мужик в рабочей спецовке и с кем-то разговаривал по телефону по-гречески. Он закончил разговор и, не переведя дыхания, обратился ко мне так же по-гречески, развивая свою начатую по телефону мысль.

Я развёл руками:

— Do you speak English?

Грек замахал на “English” руками, словно бы я показал ему химеру. Что-то сказал про инглиш и нарисовал в воздухе ноль.

— Deutsch? Français? Русский? — предложил я рабочие варианты.

— Моно эллиника! Моно! — грек был категоричен и патриотичен. Continue reading

Разговор со стулом

 

«Чем меньше женщину мы любим,
тем легче нравимся мы ей
»
— А.С. Пушкин, “Евгений Онегин”, гл. IV, строфа VII

(С обратным знаком это ↑ уравнение тоже верно) — А.K.

 

Деньги нужны всем. В погоне за длинным долларом, в 2006-м, после 11 лет жизни в Бельгии я предстал перед московскими хэдхантерами с целью разбогатеть и добавить в жизнь драйва.

В то время развивающиеся рынки были the place to be: FT и WSJ пестрели статьями об экономическом буме в странах BRIC и об отчаянии их крупных компаний привлечь управленцев с западным опытом. Ну, BRIC, ну о’кей… Куда? Я не умею говорить на хинди, танцевать самбу, есть палочками. Прикинув глаз к носу, я понял, что в тетраграмме BRIC именно в оставшейся букве R я смогу максимально выгодно себя продать, и авантюрное решение Запад→Восток было принято. Continue reading

Чудесное просветление

Когда я впервые оказался в Дубае, я попал в самый большой на Земле шоппинг-молл. Что ещё делать в этом удивительном, ни на что не похожем городе, когда ты уже искупался в Персидском (нет, ҳарам! там надо говорить: Арабском) заливе, прогулялся по восточному базару в псевдостарой Дейре, вкусно поел ливанского, восхитился головокружительной Бурдж-Халифой и музыкальным фонтаном, съездил на сафари в пески и возлёг в шатре в пустыне, предварительно прогарцевав на верблюде, чудом с этого чёрта не сверзившись? Это не Иерусалим, не Карфаген и не Гиза: здесь нет ни истории, ни искусства — здесь только технологии и шопинг.

Но речь здесь не о футуристическом Дубае, которому, безусловно, следует воздать должное как памятнику человеческим гению, смелости и воле — забалабенить в пустыне такой мега-оазис! Речь здесь о барахле. Continue reading

« Наш Париж »

Время сотрёт и выжжет память о нашей весне,
Но вдруг, идя по Парижу, вспомнишь на миг обо мне?
Может быть, воды Сены в памяти воскресят
Ужин на нашей террасе и тот волшебный закат?

Может быть, у “Иголки” на Елисейских Полях
Вспомнишь о наших долгих сказочных вечерах?
Или увидев пару, и внутренне рассмеясь
Вспомнишь, как мы ходили, пальцами переплетясь?

Пусть не сейчас, а позже вспомнишь ты вдруг про нас,
Когда и тебе будет столько, сколько и мне сейчас.
Может быть, обернёшься на наш сумасшедший зигзаг,
А может быть, усмехнёшься и просто ускоришь шаг. Continue reading

Радистка Кэт

Жители Швейцарии должны иметь местные водительские права, и меня обязали сдавать практику. Имея 20 лет безаварийного водительского стажа за плечами, я, тем не менее, взял два часа в автошколе на всякий случай.

— Советую тормозить низкими передачами, — сказал в конце инструктор. — А так всё OK. Экзаменаторы вас обязательно потащат в Каруж, в самый сложный район, так что вы покатайтесь там сами немного. И удачи вам на экзамене! Потому что не факт, что пройдёте.

— Так “OK” же!

— Это нормальным людям OK, а экзаменаторы — это особое племя. Валят при малейшей ошибке. Самые вредные люди на свете. Сами увидите. Continue reading

Моя методика

Меня всю жизнь спрашивают, как я учу языки, в чём “моя фишка”. В принципе, ничего особенного, и фишек-то всего две.

Фишки

❶ Надо понимать структуру того, что учишь. Разбирать морфологию каждого слова, до винтика. Не просто запомнить, что “спасибо” по-португальски — это “obrigado”, а понять, что это причастие 1-го лица ед. числа глагола “obrigar”, согласующееся с полом говорящего и означающее “обязанный/-ая”. Тогда сразу всё встаёт на свои места, и ты “взламываешь” грамматику на раз, просто давая себе труд вникать в то, что именно ты учишь. Continue reading

Трактористом у Мефистофеля

В аномально тучные нулевые, когда sky was the limit, а доллары сыпались с неба просто так, мы обедали с коллегами на летней террасе рядом с офисом. Допивали кофе, наслаждались прохладой и беседой о видах на бонусы.

— Эх, неохота обратно в офис, — сказал потягиваясь коллега Давид. — Так бы и сидел на этой террасе до пенсии. На свежем-то воздухе!

— Да, на свежем воздухе хорошо, — оживились Лара и Кристина. — Жаль только, что приходится выбирать: или воздух, или работа. Третьего не дано…

— Не офисом единым, — заметил я. — Ведь бывает и работа на воздухе.

— Дворник? — съязвила Кристина, и все засмеялись. Continue reading

Техника

Банк оплачивал сотрудникам теннисные корты рядом с офисом, и каждый третий день я ходил играть. Мои партнёры коллеги были под стать мне. Вим не знал правил. У Оливье была двойка по физре и, похоже, справка. Софи приходила на корт в офисном дрессе, забыв ракетку и форму. Нэнси не приходила вовсе.

Бóльшую часть матчей я лежал на гравии вдали от отлетевшей ракетки и смывал газированной Spa кровь с локтей и коленей.

На соседнем корте тренер давала уроки детям. Краем глаза она с интересом наблюдала за мной. Однажды она подошла ко мне и сказала: “Monsieur, я была на Уимблдоне и на Ролан-Гарросе, и я хочу вам сказать, что вы — самый мотивированный “теннисист”, которого я когда-либо видела. Так, как вы, за мячи не бьётся ни Сампрас, ни ваш тёзка Агасси. Вы играете, как зверь. Но только вы играете … во что-то другое, совсем не в теннис. Ничего общего. Мотивация у вас нечеловеческая, но техника нулевая. Давайте я вам дам пару уроков, бесплатно даже, поставлю вам технику, удар и динамику, и вы начнёте играть в теннис, а не в битву пьяных гладиаторов“.

“Поставлю”… Всегда ненавидел это слово. Continue reading

Розеттский камень

.., или История одного лингвистического детектива

 

В конце восьмидесятых в СССР стала появляться, робко и точечно, новая иноязычная пресса.

В обычном районном киоске я и раньше иногда покупал французскую “Humanité” (там были комиксы про Пифа), польские “Trybuna ludu” и “Kobieta i życie”, британскую “Morning Star” — все, разумеется, коммунистические. Киоск с прессой союзных республик на площади Свердлова мне тоже был хорошо известен: там, проходя мимо, я покупал литовские “Шлуоту” и “Тиесу”, белорусскую “Звязду”, украинскую “Радянську жiнку”, а то и что-то на языках, которых не знал, типа “Цини” или “Padomju jaunatne” на латышском: “ничего не понял, но очень интересно”!

reading Latvian newspaperВ ста метрах оттуда, в переходе к “Проспекту Маркса”, открылся подземный киоск с прессой экзотических стран. Около этого киоска толпились китаисты, покупавшие “Жэньминь жибао”, испанисты, умолявшие о чём-то “только не кубинском, не Granma!” и прочий интересующийся другими мирами и новыми горизонтами люд.

Я протиснулся к киоску. Глаза разбегались. Посреди иероглифов, арабской вязи и какой-то неведомой клинописи взгляд остановился на газете еврейским квадратным письмом. Ух ты, что это за газета? На каком именно языке? Неужели иврит?? Идиш? Ладино? На каком??

— Откуда я знаю, — буркнула бабка-продавщица, явно ненавидевшая свой экзотический товар, — на этом, на ихнем. Не знаю я!

“Лучше бы пирожками на рынке торговала, — думала, наверное, бабка, — или дефицитом. А то сидишь тут в подземелье, как дура, торгуешь дрянью какой-то вражеской, и даже домой такой товарец не тиснуть”. Continue reading